Глава 2
читать дальшеСпустя час мы уже сидели в гостиной на Гриммо, 12. Дом Блэков был все таким же грязным, темным и угрюмым. Не могу поверить, что в этом доме могли воспитываться дети. Тем более что один из детей, выросших здесь, стал настоящим гриффиндорцем, верным и отчаянным другом.
Как только мы с Дамблдором вышли из камина, в коридоре послышались ругательства Вальпургии Блэк. Кричала она не слишком разборчиво, но я понял несколько слов вроде «предатели» и «гнусные лжецы». Так-так-так! Неужто миссис Блэк осведомлена о делах директора и Ордена? Интересно! Хотя, чего я удивляюсь? Последний разговор Дамблдора и незнакомца, который я вспомнил, был подслушан мною именно на кухне этого дома.
- Дети, дорогие! – заголосила миссис Уизли, вбегая в гостиную.
Она подходила к каждому из нас и крепко обнимала. Особенно долго она мучила меня. А я.… А что я? Я улыбался и делал лицо попроще. Хотя было противно и невыносимо.
- Девочки, идите на кухню! Поможете мне! Рон, тебя звал отец, а ты Гарри иди наверх, отдохни! Тебе нельзя сейчас переутомляться!
И так, меня банально выставили за дверь, хорошо хоть не за парадную. Медленно бредя по лестнице, я ругался сквозь зубы. Вальпургия все еще орала, и насколько я знаю, это будет продолжаться ближайшие пару часов.
Увидев уже с лестницы, как в комнату, где остался Рон, входят директор и Артур, я чуть было не кинул в них проклятием.
- Су*и! – некультурно, грубо, но тихо высказался я.
- И я так думаю! – послышался внезапно приятный и приглушенный женский голос.
Я нервно заозирался в поисках говорящей, но вокруг никого не было. И тут я понял, что чего-то не хватает. Но чего? Моя голова резко повернулась в сторону портрета Сириусовой матери, около которого я сейчас и проходил. Ну, конечно! Она молчит. И смотрит на меня, вполне разумными глазами.
- Это вы только что сказали? – почти что шепотом спросил я.
- Я! – кивнула женщина. – Вижу, ты прозрел! Жаль, что мой непутевый сын не успел, может, в живых остался бы!
- Вы… Никогда не думал, что вы можете… ну, нормально разговаривать! – с трудом выдал я.
- Ну, я что зверь какой-то, чтобы не уметь разговаривать!? – обиделась женщина.
- Нет, ну что вы! Простите, я не так выразился! – я легонько, в лучших традициях аристократов, наклонил голову, прося прощения.
- Ладно, забыли! – кивнула Вальпургия, с усмешкой смотря на мои действия. – Я так понимаю, тебя вытурили из комнаты, и подслушать возможности нет?
- Да. – Я скривился, поджав губы.
- Не имеют права, между прочим! – фыркнула женщина. – Ты хозяин этого дома, и никто не смеет тебе приказывать!
- То есть, хозяин? – не понял я.
- Как? Ты не знаешь? – удивилась миссис Блэк. – Дамблдор заходит слишком далеко! Если бы ты не узнал и не признал бы этот дом своим в течение семи месяцев, то завещание утратило бы силу! – шипела Вальпургия.
- Леди, прошу, объясните все точнее! – вежливо попросил я, вкладывая в слово «леди» как можно больше почтения.
- Мой старший сын, твой крестный, в своем завещании все передал тебе. И этот дом, и домового эльфа и банковские счета. Если в течение семи месяцев ты не признаешь дом и эльфа своими, и не заверишь документы на деньги в Гринготтсе, все перейдет последнему, кто заключал договор с сыном и домом. Угадай, кто это?
- Дамблдор! – сквозь стиснутые от злости зубы прошипел я. Леди на портрете хищно усмехнулась и кивнула.
- Я послала Критчера подслушивать, так что иди в комнату и жди своего эльфа. И еще, мальчик, скажешь эльфу, что признаешь его, и он будет тебе служить.
- Благодарю за помощь, миледи! – я учтиво поклонился.
И откуда такая внезапная дань этикету?
- И приведи себя в порядок, ты ведь наследник моего рода!
- Как скажете, леди!
Я бегом поднялся в выделенную мне комнату и принялся ждать. Через пятнадцать минут в комнате появился Критчер.
- Я признаю тебя! – сказал я, прежде чем эльф успел открыть рот.
Чудище, которое называли домовым эльфом, расплылось в подобии счастливой улыбки и поклонилось мне в ноги.
- Благодарю, молодой хозяин! – прокаркал он.
- И так, Критчер, давай расставим все точки над «ё»! – начал я. – Во-первых, остальные не должны знать, что я знаю, что дом принадлежит мне, и что я признал тебя своим. Так что, при посторонних зови меня, как звал прежде. И, во-вторых, подслушивай все, что будет говориться в этом доме. Особенно прислушивайся к Дамблдору! Два, нет, лучше, три раза в неделю ты будешь приходить ко мне, и рассказывать, что подслушал. Только перед тем как придти ко мне, убедись, что я один. Понял?
- Да, молодой хозяин, Критчер все понял! – закивал эльф.
- Прекрасно! А теперь, я хочу узнать, о чем говорили Рон, Артур и Дамблдор. И еще, называй их по именам, когда пересказываешь мне их разговоры!
- Как пожелает молодой хозяин! – Критчер опять поклонился, а затем начал рассказывать. – Дамблдор спрашивал Рона, как вы себя чувствуете и что говорите. Он ответил, что вы мало говорите, и постоянно выглядите печальным. Дамблдору это очень понравилось. Затем, Артур Уизли, этот предатель крови, сказал, что на вас плохо действует Любовное зелье, которое Джиневра подливает вам уже три года. Директор сказал, что сегодня же принесет ей зелье, выпив которое вы все лето будете думать о ней, а когда, наконец, встретите, то влюбитесь бесповоротно. Так же Рональд жаловался на грязнокровку…
- Не смей называть Гермиону грязнокровкой! – перебил его я. – Она, между прочим, единственная из них, кто не предал меня!
- Простите, молодой хозяин! – эльф уже было хотел наказать себя, но я категорически запретил это.
- Продолжай!
- Как пожелает молодой хозяин! Рональд жаловался, что подруга молодого хозяина Гермиона пристает к нему, и что он больше не может терпеть ее. И он спрашивал, как долго ему еще придется «ломать комедию» перед молодым хозяином и подругой молодого хозяина Гермионой. Директор ответил, что ему придется потерпеть до последней битвы, а подругу молодого хозяина Гермиону он может «послать, только не очень далеко».
- Это все? – спросил я, обдумывая, как именно мне убить Уизли: четвертовать или скормить мантикоре? Вот в чем вопрос!
- Да, молодой хозяин, это весь их разговор! – закивал Критчер.
- Хорошо! Можешь идти!
Холодная ярость медленно занимала место боли от предательства. Жажда мести становилась все сильнее.
Время до вечера я провел в комнате. Ко мне никто не заходил, что меня безумно порадовало. И так забот многовато, а мысли путаются, и бегут одна вперед другой.
Сейчас меня заботило Любовное зелье Дамблдора. А если браслет не поможет? Смогу ли я бороться с ним? Тем не менее, не смотря на все мои сомнения и страхи, выбора у меня не было. Пришлось надеяться на артефакт.
- Гарри, спускайся ужинать! – послышался голос миссис Уизли.
Горестно вздохнув, я натянул на лицо приветливую улыбку и спустился на кухню.
Все были уже в сборе. Даже директор решил отужинать с нами. Я сел между Джини и Гермионой. Одна стреляла в меня глазками, а вторая тепло улыбалась.
Поужинав, я глотнул тыквенного сока и чуть не подавился. Сок был горьким, а это значило, что в нем есть «яд». Проглотив противный напиток под пристальным взглядом директора, я выждал минуту, а затем обернулся к Джиневре и широко улыбнулся.
- Ты сегодня невероятно красива! – тихо шепнул я девушке. Она противно захихикала.
Господи, дай выдержать и не поубивать их всех сию же минуту!
- Гарри, что с тобой? – тихо спросила Гермиона, когда мы поднимались по лестнице.
- Любовное зелье! – так же тихо ответил я.
- И ты…
- У меня такой же браслет, как у тебя. А теперь, иди! И помни, никому нельзя доверять!
- Спокойной ночи, Гарри! – уже громче произнесла девушка и пошла в свою комнату.
- Сладких снов! – ответил я, но подруга уже не слышала.
Часы в холле пробили полночь, когда в мою комнату заявился Критчер. Слава Мерлину, сегодня я спал отдельно от всех.
- Любимая госпожа просила передать молодому хозяину, чтобы тот спустился в подвал и признал дом своим. Критчер проводит!
Без лишних вопросов, накинув мантию-невидимку, я тихо выскользнул в коридор. По моим сведениям (Критчер рассказал) Дамблдор ушел сразу после ужина, а раз его нет, то я в относительной безопасности. Из Ордена в доме остались только Уизли и Тонкс, что очень радовало.
Эльф провел меня в подвал и, вручив ритуальный атамэ, указал на немного выступивший вперед камень. Я скривился, порезав ладонь резким движением. Окропив камень кровью, вытекающей из раны, я повторил за эльфом заклятие, заканчивая его словами:
- Я признаю тебя! – дом тряхнуло. Не знаю, почувствовал ли это кто-то еще, но я пошатнулся, столь сильным был толчок.
- Здравствуй, молодой хозяин! – прошелестел мелодичный мужской голос в голове.
Это, оказывается, дом меня приветствовал и признавал, что он теперь мой.
Понимание того, что у меня теперь действительно есть собственный дом, согревало и заполняло ту пустоту, которая образовалась после Арки Смерти. Нет, не полностью. Казалось, что даже ожившие родители не смогли бы заполнить ее. И это пугало. Ведь в последние годы я жил чувствами. Я отдался своим эмоциям. Я стал истинным гриффиндорцем – импульсивным, вспыльчивым и чувствительным. Но все опять рушилось.
Может, это к лучшему? Ведь чувства, которые делают нас сильными, в тоже время делают нас неимоверно слабыми и уязвимыми. Ненависть дает силы идти вперед, дает силы кричать, когда уже нет воздуха в легких, дает силы подняться на ноги, когда кости переломаны… Но ненависть может толкать нас вперед так сильно, что мы забываем о прошлом, о том что было. А когда оборачиваемся, то содрогаемся от ужаса, понимая, что уже поздно что-то менять.
Любовь, в какой-то мере, тоже дает силы, но она еще и ранит, и приводит к ненависти и боли гораздо чаще, чем к счастью. Когда ты любишь, ты становишься уязвимым. Ведь если бы враги взяли в плен Гермиону и потребовали бы от меня сломать свою палочку прямо на поле боя, я бы подчинился.
И любовь, и ненависть убивают. Только если любовь убивает нас, то ненависть убивает наших врагов.
В смешанных чувствах я, незаметно даже для себя, дошел до библиотеки. Книги в этой комнате, конечно, не сравнятся с теми, что сейчас покоились в моей мантии, но я все-таки решил взять что-нибудь о темной магии авторства более современных волшебников. Между книгами по темным искусствам каким-то образом обнаружилась книга о трансфигурации. Более сложной, конечно, чем мы изучаем в Хогвартсе. Сначала я отложил книгу за ненадобностью, но затем вспомнил свою комнату у Дурслей и решил взять фолиант с собой. Может, пригодится.
- Гарри! Просыпайся! – заорал кто-то под дверью.
Приподнявшись на локтях, я взглянул на наручные часы. Восемь утра. Ууу, Мерлин, как рано!
- Гарри, пора завтракать! – не унимался голос. Это Рон или кто-то из близнецов?
Надо было ложиться раньше, а то до трех в библиотеке проторчал! Голова болела так, будто вчера всей гриффиндорской башней похороны Снейпа отмечали. Горестно вздохнув, я все-таки поднялся с кровати и, приведя себя в относительный порядок, спустился на кухню.
Позавтракав, я разыграл спектакль для «друзей» и Дамблдора. Со слезами на глазах я прощался с Уизли, уже откровенно рыдая, просил директора не отправлять меня к Дурслям, ибо мне там плохо. После такого заявления старый маразматик стал еще активней убеждать меня, что там самое безопасное место, ибо на доме родной сестры моей матери стоит защитное заклятие любви, благодаря которому я выжил, когда Вольдеморт хотел убить меня… В общем, наша песня хороша, начинай сначала!
Я улыбнулся краешком губ и незаметно подмигнул Гермионе перед тем, как вместе с Дамблдором и кучей авроров аппарировать на лужайку дома Дурслей. Служащие министерства рассредоточились по территории дома, а мы с директором направились к входу. Двери нам открыл дядя Вернон.
- Вы… - зловеще прошипел он, чем напомнил мне змею Вольдеморта. Как там ее? Нагайна?
- Мы! – добродушно улыбнулся директор, проходя в узкий коридорчик. – Гарри, иди, посмотри, все ли твои вещи на месте, а мне нужно поговорить с твоими родственниками.
- Конечно, профессор! До свидания, и спасибо за все!
Я поспешил на второй этаж, дабы не слышать противных напутствующих речей старого маразматика. Распахнув дверь своей комнаты, я огляделся. Вещи есть. Хорошо. Нарочно громко захлопнув дверь, я тихонько подобрался к лестнице, с которой удобней всего подслушивать. Если в прошлые разы я подслушивал совершенно случайно, то теперь я делал это нарочно.
Голоса Дурслей и Дамблдора были приглушенными и довольно тихими, но, напрягшись, я услышал все, что меня интересовало.
- У мальчика в этом году были большие проблемы. Его постоянно ловили на прогулах и хулиганстве. – Вещал Дамблдор. – Я хочу, чтобы из этого мальчика вырос нормальный человек, но как педагог никак серьезно наказать его не могу. Вы же понимаете! Я меньше всего этого хочу, но в этом году вам особенно хорошо нужно постараться. Робота всегда хорошо влияет на испорченных молодых людей!
- Конечно! Мы все понимаем! – заверил старика дядя Вернон. – Все-таки, он пошел по стопам преступника-отца?
- Боюсь, что, да! – «горестно» вздохнул Дамблдор.
- Не понимаю, как милая и хорошая Лили могла так ошибиться?! Как она могла выйти замуж за преступника?! – тетя Петуния всхлипнула и, по-моему, даже заплакала.
- Все мы ошибаемся! И тем более, этот Поттер умел убеждать! – со знанием дела заметил директор.
В груди вспыхнул огонь. Да как он смеет?! Как смеет этот убийца клеветать на моих родителей, которых сам и убил?! Как смеет он очернять их память?! Они верили ему, а он без сожаления и с добродушной улыбкой на лице поднял палочку на безоружных!
Мерлин, если бы не волна холодного расчета, которая потушила огонь ярости, я бы не усидел на месте, а кинулся бы на Дамблдора с Авадой.
Ну, мразь, ты мне за все ответишь! Уж о твоей мучительной и долгой смерти я позабочусь! Ты будешь молить меня об Аваде! А я, как настоящий гриффиндорец, смилуюсь и подарю тебе смерть. После жутких пыток, конечно!
Хм, мне этот мысленный монолог что-то напомнил… Не важно! Сейчас меня интересует то, что Дурсли, оказывается, действовали по наводке Дамблдора. Вот, мне интересно, как бы они ко мне относились, если бы старик ничего подобного им никогда не говорил? Я, конечно, сомневаюсь, что они бы любили меня как родного сына, но думаю, голодом морить бы не стали, да и работой бы так не нагружали.
Итак, насколько я понял, с завтрашнего дня я буду завален работой, по самое «не хочу». А может и с сегодняшнего. Как же учиться-то? По ночам, что ли?
Снизу раздался тихий скрип запирающейся двери, а с улицы хлопки аппарации. Значит, старик ушел вместе с аврорами. Хоть это радует.
- Поттер! Поттер, негодный мальчишка, спускайся немедленно! – заорал во все горло дядя.
- Да, дядя Вернон, что-то случилось? – с участием в голосе и милой улыбкой на лице поинтересовался я, спускаясь в гостиную.
- Собирайся! Мы уезжаем! – приказал он.
- Куда? – озадачено спросил я.
- В Борнмут, графство Дорсет. Дадлику нужно на пляж. – Строго ответил дядя, непонятно зачем объясняясь.
Так, я ехать никуда не хочу! Это не входит в мои планы! Мне нужно заниматься, и каждый час у меня теперь на вес золота!
- Я… Я не могу поехать! – тихо проговорил я. Весь мой мозг был занят процессом мышления. Как избавиться от нежелательной поездки?!
- Что ты сказал?! – зло рявкнул дядя.
- Я не могу поехать, потому что на мне заклятие слежения! Если я покину наш район, об этом сразу же узнают и примчатся, чтобы вернуть обратно! У меня нет специального разрешения! – на ходу придумывал я. Боже, сделай так, чтоб они поверили, пожалуйста!
- О, только этого не хватало! – зло воскликнула тетя Петунья. – Куда мы его денем, Вернон?
Поверили?! Они поверили!!! Боже, спасибо тебе!
- Думаю, Фигг согласится остаться с парнем на неделю.
Хм, миссис Фигг, говорите? Ну, из двух зол выбираем меньшее! Думаю, я смогу как-то ускользнуть от старой кошатницы.
За своими размышлениями я не заметил, как Дурсли все решили и пошли собираться.
В небольшой рюкзак я сложил только немного одежды и мантию-невидимку. Надеюсь, я скоро сюда вернусь.
После обеда тетя Петунья лично отвела меня к Фигг, и, рассказав трогательную историю о том, как Дадлику нужен курорт, ускакала к машине, уже поджидающей ее.
- Гарри, мой хороший! Как ты вырос! – воскликнула миссис Фигг. – Ну, чем займемся? У меня есть куча новых фотографий.
- Ну, тогда я бы попросил чашечку чая! – задорно улыбнулся я, мысленно застонав.
Весь следующий час я активно себя жалел, а на лице рисовал заинтересованность. Миссис Фигг, как ребенок, радовалась нашему общению. Она растрогалась до глубины души моим умилением ее кошечками. Мерлин, как я ненавижу кошек!
Время до вечера я провел в саду, придумывая план действий. Как можно избавиться от старухи? Нет, я ее убивать не собирался, просто ее нужно было удалить с Тисовой улицы на ближайшие две недели. Но как?
Просидев в одной позе до ужина, я так ничего и не придумал. Была, конечно, идея подпилить стремянку, на которую Фигг ежедневно взбирается, дабы полить цветы, но я счел это слишком жестоким. Да и есть большая вероятность, что женщина может сломать себе шею. А мне этого не надо. Все же жестокостью я не отличался.
Поужинав, я поднимался по мало освещенной лестнице на второй этаж, где располагалась моя временная комната. Весь ужин пожилая кошатница трепалась о благодетеле Дамблдоре, и к концу этой трапезы я пересмотрел свое отношение к «несчастному случаю». Фигг было жаль, конечно, но как говорят магглы: «Не мы такие, жизнь такая».
Ступив на очередную ступеньку, я чуть было не покатился обратно, наступив на что-то. Лишь хваленый рефлекс ловца со стажем позволил мне ухватиться за перила и не упасть. Отдышавшись и восстановив равновесие, я нагнулся к ступеньке, чтобы посмотреть, что же чуть не послужило моей преждевременной кончине. Это оказалась простая кошачья игрушка на колесиках. Вот смеху бы было. Вольдеморта пережил, а угробился, наступив на игрушку.
Подняв эту маленькую «Аваду Кедавру для героя», я уже хотел было поставить ее на полку, когда в голове появилась мысль. Скривившись от всей банальности этой идеи, я хотел откинуть ее, но еще раз подумав, поставил игрушку на предпоследнюю ступень, прямо по центру, и пошел спать, надеясь на лучшее. То есть, на то, что Фигг на нее все же наступит, упадет, и не сломает себе при этом шею, а всего лишь ногу или руку.
Утро началось с того, что я проснулся от дикого ора миссис Фигг. Вскочив с кровати, я быстро запрыгнул в брюки и, накинув рубашку, помчался на первый этаж. Именно оттуда были слышны стоны.
В коридоре на меня ждала прелестная картина. Миссис Фигг лежала на полу, держась за ногу. Та, по всей видимости, сильно болела.
- Миссис Фигг, мэм, что случилось?! – обеспокоено залепетал я, сбегая вниз и падая на колени возле женщины.
- Ой, Гарри, я с… с лестницы упала! – всхлипывала она.
- Я вызову скорую! Это может быть перелом! – я на это надеюсь!
Закинув руку женщины себе на шею, я поднял ее и перенес на диван. Благо, она оказалась более-менее легкой ношей.
Скорая приехала в течение 15 минут и госпитализировала женщину, заверив меня, что все будет хорошо. Я оставил им номер телефона Дурслей и попросил сообщить мне, что с пострадавшей.
Миссис Фигг не хотела оставлять меня одного, но я заверил ее, что сам со всем справлюсь, что это не в первый раз, и что она скоро поправится. Женщину увезли, а я торопливо покормил кошек, подлил воды в вазоны и, собрав вещи, запер дом, в котором гостил, и пошел к дому номер 4.
Открыв заднюю дверь спрятанным под коврик ключом, я первым делом заглянул в холодильник. Ну, конечно! Пусто! Ругаясь сквозь зубы, я взял маггловские деньги, которые всегда имел про запас, и пошел в магазин. Быстро купив необходимые продукты и вернувшись домой, я состряпал легкий завтрак и пошел к себе.
Следующие двое суток пролетели незаметно. Я полностью погрузился в книги, отрываясь только, чтобы сбегать в туалет, поесть или подремать. Позвонили из госпиталя и сообщили, что у миссис Фигг сложный перелом, и она пробудет в больнице месяц, а то и два. Женщину, конечно, было жаль, но то, что мне не придется с ней жить, очень радовало. И эта радость убивала на корню чувство вины. Да, без совести жить проще!
То, что я иногда думаю, как Вольдеморт, меня совсем не пугало. Да, я узнал о нем много нового, и… хорошего? Да, я понял, что он не делал половины тех ужасных вещей, что ему приписывают. Но все же, он оставался убийцей и в некотором роде монстром. Особенно если вспомнить его внешность! Думаю, сейчас Риддл немного не в себе. А точнее, он сошел с ума. Но раньше, я просто уверен в этом, он был относительно нормальным, мог адекватно мыслить, и не стремился убивать все и вся.
«Если бы можно было вернуть ему рассудок, он мог бы стать отличным союзником! – подумалось как-то мне».
А почему бы и нет? Мстить мне ему особо не за что. Ну да, он хотел меня убить в младенчестве. Ну и что? Не убил ведь. И к тому же, я бы тоже, наверное, пошел убивать того, кто предположительно должен был стать причиной моей смерти. А Том Риддл тогда уже, вроде, был не слишком в себе. Жажда власти и бессмертия могли легко породить паранойю и убедить разумного мужика, что годовалый ребенок придет его убивать и ему обязательно это удастся.
Насколько я понял, Трелони была то ли под каким-то заклятием, то ли действительно хорошо разыграла приступ видения. А вот мне интересно, Снейп знал, что вообще происходит? То есть, был ли он замешан в интриги старика сознательно, или Дамблдор сделал из него марионетку? Было бы хорошо, если второе. Такой союзник как Снейп всегда пригодится.
Так, о чем я вообще сейчас думаю? Кандидатуры союзников нужно подбирать тогда, когда есть намеченный план и, что важнее, цель. Хотя, цель у меня довольно таки проста. Уничтожить Дамблдора вместе с его Орденом и открыть его истинную сущность для Магического мира. Ну, убить директора в страшных пытках, это я бы еще смог, но вот как с остальным? Как заставить Волшебный мир поверить в то, что их обожаемый Дамблдор, как они думают Светлый маг, не такой уж и Светлый, а точнее совсем не Светлый?
И вообще, я думаю сплошными штампами. Светлые, Темные… Нужно уже бы понять, что мир не делится на черное и белое. Есть еще серый, и куча цветов кроме него. И тем более, Темное – это еще не зло. Я же изучаю Темную магию, и что? Я пока не жажду поубивать всех магглов и магглолюбцев, я желаю только отомстить за смерть моих родителей, и за испорченную жизнь людей, которые ни в чем не виноваты.
Как написано в одной из книг Салазара Слизерина: «… Когда-то магия была едина. Никто не делил ее на Темную и Светлую. Такие предрассудки пошли от магглов и грязнокровок. Они уничтожают наши традиции, принципы по которым мы жили столетия. Из-за них на нас скоро начнется охота. И волшебникам придется прятаться…»
В чем-то, а точнее, во всем, он был прав. Ведь люди боятся того, чего не понимают. И страх превращается в ненависть. А магглы магию не понимают и, наверное, никогда не поймут. Не дай Мерлин, им о нас узнать напрямую, и мир содрогнется от второй Инквизиции.
Теперь я понимаю, почему Салазар так настойчиво не хотел, чтобы магглорожденные учились магии. Но сейчас уже ничего не изменить. Разве что поубивать магглов и магглорожденных. Но это не выход. И это еще не все причины ненависти Слизерина к магглорожденным.
В книгах, которые я взял, черным по белому написано, что до прихода грязнокровок в магический мир магия была другой.
В фолианте, написанном неким сильным волшебником, жившим до Основателей, сказано, что магии детей учили с самого рождения, и ни о какой палочке речь не шла.
В каждом человеке, даже в магглах, есть некое Ядро. Это ядро есть источник магической энергии. У сквибов оно мертво, а у магглов закрыто. У магов же оно живое, но работает далеко не в полную силу из-за палочек. У кого-то оно открыто наполовину, такие маги очень сильны. У кого-то открыто на 75 процентов, такие маги могут в минимуме пользоваться беспалочковой магией, к ним относятся Дамблдор и Вольдеморт. У некоторых же оно открыто меньше чем на половину, и эти маги посредственны или слабы.
Задолго до Основателей, еще во времена Мерлина и Морганы, маги не пользовались палочками, так как с детства учились управлять своей стихийной магией, которая проявляется от двух до одиннадцати лет, и в более зрелом возрасте могли нормально пользоваться ею. Но для этого нужно было контролировать свои эмоции. Если учиться этому с детства и взять свое ядро под контроль, угрозы в будущем не будет.
Но в Магический мир, который тогда только развивался, и в котором только начали образовываться первые чистокровные роды, пришли магглорожденные. Их никто не учил магии, и никто не учил контролировать ядро, что становилось крайне опасно. Для этого были придуманы проводники – волшебные палочки. Чистокровные ими не пользовались, так как их учили контролю.
Знания о контроле ядра передавались из поколения в поколение в чистокровных родах. Но они стали слишком часто разбавляться кровью магглов и магглорожденных. Знания забывались. Возможно, все сложилось бы по-другому, и грязнокровки тоже переняли бы науку контроля, но некая четверка молодых и довольно амбициозных магов решила создать школу магии. Только двое из них были из древних чистокровных семей и владели беспалочковой магией – Салазар Слизерин и Ровена Рейвенкло. Когда стал вопрос об обучении в Хогвартсе магглорожденных, четверка разделилась. Ровена и Салазар были против этой затеи, а Годрик Гриффиндор и Хельга Хаффлпафф только «за».
Как рассказывает сам Слизерин в своей книге, они с Ровеной до последнего отстаивали свое мнение, но, в конце концов, победила дружба. Салазар не принимал на свой факультет магглорожденных, но ничего не говорил остальным по этому поводу. Он слишком сильно дорожил дружбой с Годриком. А Ровена после нескольких лет сдалась, заметив в толпе первоклашек-магглорожденных одаренных и умных детей.
С годами знания о контроле ядра канули в лету, так как чистокровные ополчились против грязнокровок и отказались делиться с ними знаниями.
По всему выходило, что в моем возрасте учиться контролю очень и очень опасно. Мои эмоции могут оказаться слишком сильными, и если они вырвутся, будет плохо.
Да и практически не возможно это. Мое ядро в подчинении палочки.
Есть, конечно, один ритуал, с помощью которого можно открыть ядро полностью и начать учится брать его под контроль. НО! Во-первых, ритуал очень болезненный. Во-вторых, если ядро откроется не правильно, а это вполне возможно, то я сгорю изнутри. Ну, и, в-третьих, у Дурслей ритуал проводить нельзя, так как всплеск силы в незащищенном месте заметит Министерство. И если с двумя первыми пунктами я был еще согласен рискнуть, то пережить болезненный ритуал и попасться Министерству и Дамблдору не хотелось!
Но, Госпожа Удача была благосклонна ко мне и в этот раз. Моясь в душе, я случайно зацепил уже забытый артефакт в виде клыка Василиска. Ну, конечно! В Хогвартсе столько магии, что никто не заметит всплеск энергии от ритуала, да и на Тайную комнату наложено столько защитных чар, что даже директор школы не может знать, что там происходит.
С этим вопросом я все решил, дальше нужно собрать все необходимое.
- Критчер! – позвал я. Эльф незамедлительно появился предо мной.
- Молодой хозяин звал Критчера, Критчер пришел! – пролепетал он, кланяясь.
- Критчер, принеси из дома один ритуальный атамэ, пучок сушеной лаванды, две черные и три белые свечи, красную розу и кровь русалки! А, и еще, набери немного пепла из камина. – Не заморачиваясь приветствиями, приказал я.
- О, молодой хозяин готовит ритуал, чтобы разбудить магическое Ядро! – радостно воскликнул эльф. – Молодой хозяин будет великим магом! – Критчер упал на колени, целуя мне ноги.
Да уж, такого я не ожидал!
- Критчер! Подожди, остановись! Ты знаешь об этом ритуале?
- Да, Критчер знает! Критчер видел! – закивал эльф.
- Видел? Когда он был проведен?
- Род Блэков - старинный род! Последний такой ритуал был проведен триста лет назад! Критчер тогда еще был молодой!
- И? Как прошел ритуал?
- Салем и Руфина Блэк – брат и сестра, близнецы, проходили ритуал под присмотром старших рода. Госпожа Руфина выжила и стала очень сильной ведьмой, а господин Салем умер во время третьей – последней – стадии. Его Ядро сгорело, убив носителя.
- Бля! – не сдержался я. – Как думаешь, у меня есть шанс пережить ритуал?
- Да! Молодой хозяин пройдет ритуал. У молодого хозяина великий покровитель!
- Покровитель? Какой покровитель? – настороженно спросил я.
- О! Критчер плохой эльф! Критчер плохой! Критчеру не нужно было это говорить! Критчер не может сказать! Будет плохо! – заголосил он.
- Ладно! Остановись! Покровитель несет мне угрозу? Только честно!
- Нет! Покровитель защищает!
- Хорошо. Иди! – рыкнул я.
Настроения не было совершенно. А все из-за снов. Каждую ночь я видел один и тот же кошмар. Их предательство. Их презрительные взгляды. Видел, как они наносят удар в спину. Как смеются надо мной и моей доверчивостью. И это было так невыносимо, так больно, видеть эти зверские выражения на их, когда-то родных, лицах. Так больно быть преданным… А чаще всего я видел, как он с улыбкой убивает моих родителей.
А, просыпаясь, я боялся самого себя. Это уже не был я. Я просыпался каждое утро другим. Совсем другим. Что-то исчезало, что-то появлялось. И пугали меня не перемены, а то, что мне они нравились. Хладнокровие, расчет, ехидство, подозрительность, тщеславие, гордыня, гнев… Все это поглощало меня. Но все это было таким соблазнительным. Я окунулся в эти чувства с головой. Как не мог сделать этого раньше. Даже тот Поттер, которого я прятал последние пять лет, не смог бы сравниться с той дрянью, в которую я превращался сейчас. Если так пойдет и дальше, Темному Лорду придется потесниться. Я все-таки моложе и сильнее…
Через пару минут вернулся Критчер со всем необходимым для ритуала.
Взяв в руку артефакт, я пожелал оказаться в Тайной комнате. Мягкий рывок, не такой как при переносе обычным портключом, и я оказался в главном зале, напротив статуи Слизерина.
- Приветствую тебя, о великий Основатель! – зашипел я.
- Гарри Поттер… - послышалось в ответ. – Что ты здесь делаешь? С моим потомком что-то случилось?
- Нет, с Томом все в порядке. Я пришел просить разрешения провести здесь ритуал Пробуждение Ядра.
- Ты отважишься на это?
- Да. Мне нужна сила.
- Это очень опасно, мальчишка! С этим не все справляются! Даже Гриффиндор не справился.
- Гриффиндор? Я так понимаю, он прошел ритуал уже после создания Хогвартса?
- Да, после. Он был необычным магом, и очень сильным. Но его силы не хватило бы на борьбу с Великим.
- Великий – это Темный маг?
- Да, мальчишка. Очень сильный и умелый.
- А почему именно Гриффиндор должен был сражаться с ним? Пророчество?
- Нет, дитя. Годрик сам решил выйти против него. Как я уже сказал, он обладал странной магией. Его невозможно было убить.
- А! Дамблдор говорил об этом! Авада Кедавра отбивалась от него, будто от щита!
- Да, именно так. Но откуда директор знает об этом?
- Он нашел упоминание об этой странности в записях Рейвенкло. Я такой же.
- Даже так? Что ж, думаю, ты пройдешь ритуал. Но не главное пройти ритуал, главное – потом удержать контроль, научиться. Годрик быстро научился, и, сразившись с Великим, одержал победу. Но, вернувшись домой, он нашел свою семью мертвой. Наш противник приказал своим слугам убить их в случае его поражения. Этого мой друг не смог пережить. Похоронив жену и младшую дочь, он сорвался. Его сила уничтожила все на многие мили вокруг, затем он сам сгорел. – Последние слова Слизерину было тяжело произносить. Хоть шипение его почти ничего не выражало, я смог это различить. – Главное, мальчишка, держать эмоции в узде. Образованному магу ничего не стоит научиться колдовать без палочки. И даже взять под контроль Ядро не так сложно. Но если ты не сдержишь эмоции, контроль исчезнет, и может случиться что угодно.
- Я все понял, спасибо. Так ты разрешишь мне провести ритуал здесь.
- Да. Можешь проводить. С правой стороны от головы пятого змея есть дверь в мою спальню. Там ты найдешь зеркало. Тебе ведь будет нужно начертить руны на своей груди.
Сначала я решил приготовить все для ритуала, а потом готовить уже себя.
Начертив на полу пентаграмму – пятиконечную звезду в круге – пеплом из камина, я расставил свечи. Две черные на нижние лучи, которые идут на запад, и три белые свечи на верхние лучи пентаграммы. Круг и саму звезду я осыпал измельченной лавандой и лепестками розы. Затем пришел черед разукрашивать себя. Сняв рубашку, я встал перед зеркалом в пыльной спальне Основателя. Резать себя было гораздо больнее, чем когда это делал кто-то другой. Тем более, руны были очень сложными и витиеватыми. Но прерываться было нельзя ни на секунду. Когда кровь уже почти ручьями стекала к ремню брюк, а голова немного кружилась, я закончил последнюю, пятнадцатую руну. Дальше нужно было разрисовать лицо кровью русалки. Несколько рун на щеки, парочку на лоб, и смочить губы, которыми произносишь заклятие. Черная жижа, которую называли кровью, была крайне противной на вкус, но к счастью не опасной для здоровья. И даже наоборот, полезной для кожи.
Кривясь от боли, я зажег палочкой, которой я мог пользоваться в стенах школы, свечи, и, став в круг пентаграммы, я начал распевать заклятие на древней латыни, читая по книжке.
Первые пять минут не происходило ровным счетом ничего. Но потом… Пламя свечей начало медленно подниматься высоко в воздух, оплетая круг и меня ровным коконом. Внутри же этого огненного кокона поднялся ветер, кружа лаванду и лепестки розы вокруг меня. Если бы не очки, я бы вообще ничего не видел, но те хоть немного защищали глаза. Когда заклятие пошло по пятому кругу, и я мог читать его по памяти, тело содрогнулось от легкой волны боли. Через минуту боль усилилась. Она росла с каждым словом заклятия, и к последнему, седьмому разу, я уже кричал, надрывая горло. Но заклятие было завершено, а боль умножилась стократ. Мне казалось, что кости ломаются, а кожу кто-то не очень аккуратно срывает. В те минуты, что я корчился и кричал от боли, мне хотелось испытать Круциатус, лишь бы эта пытка прекратилась. Повалившись на спину, я продолжал извиваться, но все впустую, пока… Пока из груди не вырвалось белое свечение, которое окутало тело. Сначала было невероятно приятно, так как вся боль исчезла. А затем я понял, что чувствовали ведьмы на костре инквизиции, когда твою плоть медленно пожирает пламя. К счастью, это закончилось довольно быстро. По сравнению с предыдущим разом. Свечение исчезло.
Я уже думал провалиться в спасительный обморок, как понял, что совершенно ничего не болит, а в теле и голове ощущалась удивительная легкость. Осторожно открыв глаза, я огляделся. Тайная комната. Я на полу. И мне хорошо, как никогда в жизни.
- Поднимайся, дитя! Ты прошел ритуал. Твое ядро полностью открыто. Теперь ты должен учиться. – Прошипел до боли знакомый голос Слизерина.
- Сколько времени я тут корчился? – флегматично, в лучшей манере Луны Лавгуд, спросил я.
- Без малого пять часов, мальчишка! – мне показалось, или Основатель хмыкнул?
Да уж, пять часов. Мне, если честно, показалось, что намного меньше.
Поднявшись, наконец, на ноги, я понял, что жутко хочу спать. Попрощавшись со Слизерином, я взял свою рубашку, книгу, артефакт, и вернулся обратно в дом Дурслей.